- Новый Вернисаж – Искусство: события и комментарии - http://news.nv.ru -

Любовь до востребования Дмитрия Лиханова

Posted By Татьяна Пынина On 8 Февраль 2010 @ 17:52 In Избранное,Интервью | No Comments

Дмитрий Лиханов. Рисунок Марины Ефремовой

     Дмитрия Лиханова я знаю с той поры, когда любовь еще имела очертания романтически-приподнятые, была, скорее, не чувством, а мечтой; мы с ним – однокурсники. Как-то, кажется, курсе на первом, я показала ему небольшую зарисовку; он долго и внимательно читал, потом, подумав, очень серьезно сказал: “про любовь надо по-другому писать…” И на следующий день принес мне тетрадный листочек, аккуратно исписанный мелким, “бисерным”, почерком: рассказ назывался “Ирисы”. И он был не про любовь… Но я подумала, что Дима, очевидно, когда-нибудь будет писателем.
     Давно, курсе на третьем, теплой майской ночью мы сидели с ним на лавочке во дворике улицы с несуществующим теперь названием – Герцена, пили коньяк и делились друг с другом своими юношескими переживаниями. Сейчас, поздним морозным январским вечером, утопая в мягких креслах, мы беседовали о его новой книге, посвященной все той же, древней, как мир, истории
.

     - Дима, “Любовь до востребования” – это ведь уже четвертая книга?
     – Да. Первая была в 90-м – “Прощай, Сирокко”, детективного плана: тогда я работал в “Огоньке” и писал на криминальные темы, было много любопытных сюжетов. В частности, был сюжет про отношения между старым мафиози и молодым, как в “Оводе”, отец и сын, только сын вынужден убить отца. Такая душещипательная история, я ее не люблю, но многим понравилась. Затем вышла книга “Idee Fixe”, в ней были собранные истории, написанные в разное время. Потом была биографическая повесть “Ищу деда”. И вот теперь – “Любовь до востребования”.
     - Ее скорее хочется назвать “Маленькое сердце”.
     – Я и хотел так назвать, но издатели настояли на своем. Они считают, что с таким названием она будет лучше продаваться.
     - Это концепция или игра случая, что получился такой яркий, но эклектичный сборник – рассказы, эссе, повесть…
     – Приближался мой юбилей, хотелось подвести некоторые итоги. Было написано достаточное количество вещей, нигде не опубликованных, я их и собрал вместе. Естественно, эклектичность присутствует.
     - Кстати, за счет такой эклектичности она легко читается и довольно-таки разнообразно показывает твой творческий диапазон, и это плюс сборника. А ты предпочитаешь малые формы – рассказы, эссе, или любишь большие форматы?
     – Я люблю маленькие форматы, потому что я очень ленивый человек, и мне надо садиться и писать – быстро, сразу идею реализовать. Хотя есть две заготовки больших вещей, мне бы очень хотелось их дописать, они по формату уже романные. А сейчас я пишу повесть.
     - В твоей книге: любовь, страсть, смерть – все переплетено. Ты считаешь, что в жизни эти категории связаны, или отдаешь предпочтение какой-то из них?
     – Страсть – это грех. Но любовь и смерть – главные составляющие жизни. А что еще? Только рождение. Оно связано со смертью, и с любовью, естественно. Рождение и смерть – два главных события. А между ними – только любовь. Потому что это и есть Бог.
     - А если по-хорошему не случается, то получается – страсть.
     – По-христиански, страсть осуждается. И любая страсть недолговечна. Она в итоге порочна. Хотя в ней много хорошего – как в любом грехе есть много приятного и привлекательного. Относительно страсти я тебе вот что могу сказать. Странное дело, я не очень различаю эти две вещи, но то, что происходит с сердцем каждого, когда он испытывает радость от того, что в его жизни есть любимый человек, и даже страсть, пусть сиюминутная, это очень важно. Я понимаю, что важнее и фундаментальнее любовь, настоящая любовь, которая длится годами, но вместе с тем, я не хочу исключать из жизни вот эти мгновения мимолетного счастья, которые ни из чего возникают и ничем не заканчиваются. Ты можешь просто идти и увидеть какое-то лицо, какую-то женщину, и могут возникнуть какие-то мысли, не всегда эротического свойства, а просто такая вспышка. И через секунду ты не вспомнишь эту женщину, этого лица, но что-то происходит, не любовь, а загадочная искра проскакивает… Электричество. Химия, как говорила моя возлюбленная.
     - Легче жить любя или не любя?
     – В любви я, конечно, чувствую себя более счастливым человеком. Потому что, когда этого ничего нет – я не говорю о близости сексуальной – а об ощущениях, о том, что тебя любят, ждут, говорят добрые слова, о тебе заботятся – жизнь пуста. Любя, даже безответно, даже страдая – это лучше, чем пустота на сердце.
     - А пишется когда лучше?
     – Когда есть любовь. Когда находишься в состоянии доказывать кому-либо что-либо.
     - В книге интригующее посвящение. На презентации ты не приоткрывал его тайну, даже сказал, что зря его сделал. Та, которой книга была посвящена, она ее прочитала?
     – Не знаю. Там такая интересная история была. Я ей подарил свою вторую книгу, когда мы только познакомились. Потом мы с ней расстались, и она мне эту книгу вернула. Я эту книгу второй раз ей подарил – подписал и по почте послал. И перед моим юбилеем вышла четвертая книга, которую я ей и посвятил, но как раз после юбилея у нас произошло длительное расставание. Книжка вышла, а на следующее утро она ушла от меня.
     - Действительно – любовь до востребования – название книги оправдало реальную жизнь. Ты как закодировал собственную любовь.
     – Ужас. Со мною такое в первый раз. Ведь, ты знаешь, я и женат был, мы расстались спокойно, я всем своим женщинам благодарен. А здесь меня “переклинило”. При том, что первое время мы год просто встречались как друзья. Я жутко, страшно сейчас переживаю. Первая ссора у нас произошла весной прошлого года, и она уехала на Каннский кинофестиваль. А я остался в Москве. Сижу и думаю, “что же я такое делаю”. А потом в два дня, через Хельсинки, отправился во Францию. Взял машину и поехал в Канн, где никогда не был, нашел бульвар Круазетт и какой-то мексиканский ресторан, где они в тот момент выпивали. Я бросил машину под дождем, страшно нервничал, все окна были открыты, у меня там лежал бумажник, украли деньги, пока я ходил… Я вошел в ресторан, она там сидела в компании, я тихо подошел сзади, сел рядом и сказал: “здравствуй, это – я”. И еще я сказал: “выходи за меня замуж”. Мы вышли на бульвар Круазетт. Шел дождь. Мы смотрели друг на друга и долго говорили. И это были лучшие часы, лучшие дни в моей жизни. Тогда, в Каннах.
Потом мы вновь расстались. На все лето. Зная, что она готовит натуру для своего фильма во Владимире, я приехал туда. Я называл ее Вини – ее зовут по-другому, но я называл ее именно так. И на дорожках писал краской это имя.
     - Как в пятнадцать лет. Как первая любовь? Ты таким никогда не был. Просто романтический юноша.
     – Я сам себе удивляюсь. Я совершал какие-то сумасшедшие поступки, такого со мной никогда не было. Она считала, что я таким образом хочу ее вернуть, что это ущемленное мужское достоинство. А я считаю, что это не так. Я любил ее. Вот и все. И книжку я только одну в своей жизни кому-либо посвятил. Ей.
     - Она – человек твоего круга.
     – Это очень важно. Многие вещи не надо было объяснять. И я всегда знал, что в наших отношениях может быть что угодно, но корысти там нет никакой, ни с чьей стороны.
     - А она тебя любила?
     – Мне кажется, что да.
     - Но отказалась выйти замуж.
     – Не то, чтобы отказалась. Во мне вина. Я слишком долго тянул. Присматривался. Ждал чего-то. А семейная жизнь – она требует действий, развития требует, движения вперед. Да, я предлагал ей выйти за меня замуж, но фактически для этого не сделал ничего.
     - Да, любовь всей твоей жизни. Ну хорошо, что ты это пережил. Это действительно счастье.
     – Конечно, счастье! Спасибо ей за это. Вини наполнила мою жизнь особенным светом и особенной радостью, которые я уже множество лет не переживал. Жаль, что мы расстались. Но сердце помнит. И душа помнит все до малейших деталей.
     - Вернемся к книге. Выделила бы три вещи. Первое. Меня тронуло необыкновенное, абсолютно несовременное, совершенно нетипичное для мужчины такое тонкое чувствование и такое трепетное описание природы. Это удивительно.
     – Да, это несовременно, потому что так сейчас не пишут. Но это не значит, что этого не должно быть, правда? Потому что художественное владение словом отличает литературу от простого сложения слов. Я тебе скажу, когда это пришло – когда я перечитал почти всего Бунина. Я “подсел” на Бунина. У него есть некие слова как мазки, благодаря которым все превращается в целостную картину, ты слышишь и видишь то, о чем написано. Как классический пример со словом лимон: говоришь “лимон”, и сразу появляется ощущение кислоты. Есть много слов – их огромное количество – с помощью которых можно передать более явственно то или иное описание. Как у Бунина, например, “сахарный воротничок” – он как бы и белый, и хрустящий, и чистый, может, даже сладкий – так много сразу приходит ощущений. И я подумал, что, к сожалению, сейчас из литературы это ушло, что это надо возрождать, потому что в классической литературе русской это всегда присутствовало. Поэтому мне это нравится, люблю создавать определенную атмосферу, антураж, чтобы человек, читая, ощутил то же, что я чувствовал в тех же местах.
     - Второе, на что я обратила внимание в сборнике – это совершенно уже в другой стилистике выдержано и с точки зрения слога, и с точки зрения мысли, и с точки зрения композиции – это воспоминания о работе с Юлианом Семеновым. Расскажи.
     – Совершенно случайно возникшая вещь. Мне позвонила из Парижа его дочь Оля, сказала, что готовится книга воспоминаний об отце, и спросила, могу ли я что-то написать. Я согласился с удовольствием. Сел и написал. Знаешь, я не хотел очерк о творчестве, а просто воспоминания, которые в сердце. Записал все это. И отослал Оле. Она мне перезвонила через пару дней и сказала, что “это лучшее, что об отце написано”. Я не чувствую большую заслугу – как написал, так написал. Много лет назад, когда еще Юлиан Семенович был жив, я был у него на даче в Ялте. Спустя много лет, в позапрошлом году, я приехал на эту дачу, как будто в гости к нему съездил… Он был замечательный мужичок, очень трудолюбивый, живший на износ, много сделавший для меня. Но я не за это благодарен, а за то, что судьба меня с ним свела.
     - Судьба как свела?
     – Конечно, мой отец был с ним знаком, и они общались. Но когда я уже заканчивал работать в “Огоньке” (а в “Огоньке” тогда замечательно было работать, тираж – пять миллионов, издание модное; ты небольшую заметку написал – на следующий день становишься знаменитым), позвонил Семенов и сказал: “мы тут газету создаем новую, хочешь там работать?” Я ответил, что давайте приду, поговорим. Это был 89-й год. Пришел, это было в двухкомнатной квартире на Арбате, как потом выяснилось, это была конспиративная квартира КГБ. Там и размещалась редакция “Совершенно секретно”. Там была абсолютная свобода действий, можно было писать все, что угодно.
     - История в твоем сборнике, к которой я все так постепенно подхожу, это – “Маленькое сердце”. Очень странная вещь, очень необычная. Скажи, пожалуйста, как возник этот замысел, как долго ты писал, и что это – сон, который тебе приснился? Что за фантазия? Что стало неким толчком, чтобы придумать этого мышонка и поместить его в такие странные обстоятельства? И перенос на реалии нашей жизни. Сюрреализм. Мозги заворачиваются. Шизофрения, но гениальная.
     – Знаешь, вначале была первая фраза написана. Просто так. И прошло года четыре прежде, чем я сел и начал писать дальше. Между первым предложением и остальными девяноста страницами прошло четыре года! Уж не помню, при каких обстоятельствах и почему я начал это писать, но я точно помню, что, когда уже стал писать каждый день, концовки я себе просто не представлял.
     - То есть он жил самостоятельной жизнью?
     – Да, он как побежал, так бежал и бежал… куда-то ехал. В целом, когда история дошла до середины, когда мышонок собирался отъезжать из Барселоны в Америку, опять произошла некая остановка. А оставшаяся часть была написана под впечатлением, опять же, у меня была девушка знакомая – не скажу, что такая уж страстная любовь у нас была, мы просто жили вместе. А у ее дочери был рак позвоночника – опухоль растет из позвоночника и человек перестает ходить. Этой девочке сделали курс химии и лучевой терапии, потом две операции в Израиле, и она выздоровела. Все происходило на моих глазах. И при некоторой моей поддержке. И когда я писал, ввел эту девочку в качестве персонажа. Получился такой печальный в общем финал. Вот так все сложилось.
     - Такой тяжелый финал. Но. Мышонок, закованный в кандалы, ездящий на игрушечном автомобильчике, стремящийся на Алеутские острова – это нормальному человеку в голову не придет. Мы говорили о твоих описаниях природы, которые странны для современной литературы и нетипичны, а это – абсолютно современная история. Немножко сумасшедшая, немножко ирреальная, с другой стороны – гиперреальная. Там смесь, знаешь, какой-то фантазийности и бреда с таким реализмом, доходящим до натурализма… Как ты смог это придумать и почему мышонок? У тебя это вышло, ты сам, наверное, не знаешь, как, да?
     – Не знаю. После того, как я это написал, у меня возникло ощущение, что получилась вещь еще и очень “мультяшная”. Мультфильм можно снять. Мне одна девушка сказала, что она якобы отнесла эту историю на “Дисней” Но чем это закончится? – с Диснея мне пока не позвонили (смеется)…
     - Кстати об Америке. Почему Алеутские острова? Смешение людей, мышей…
     – Да, еще эвенков, охотников. Я посмотрел, где край света – Алеутские острова. А как все получилось? Само. И, знаешь, какое-то время назад я этой вещи даже стыдился. Думал, вот, скатился до сказок. Я даже не хотел ее в книжку включать. А потом – мы с родителями обсуждали этот сборник. Ты же знаешь, у меня папа – писатель. И он спрашивает: “ты туда все включил, что мы читали?” Я сказал, что не включил одну вещь, не уверен, что ее вообще можно включать. “Ну, дай почитать!” – “Пожалуйста”, – говорю. И оказалось потом, что мама отцу читала вслух. Они сидели и много смеялись. Потом он сказал, что понравилось, что надо некоторые моменты переделать, что вполне достойная вещь…
     - Скажи, а не страшно писать при известном писателе папе?
     – Ты знаешь, нет. Потому что одно время у меня были некоторые сомнения, нужно ли мне этим заниматься. Но когда что-то хорошее получается, когда мне нравится то, что выходит из-под пера, то большего кайфа у меня в жизни нет.
     - А ты не похож на отца вообще – ни по тематике, ни по стилистике.
     – Я знаю. Иначе пишу. Как-то он что-то мое прочитал и сказал: “а ты пишешь лучше, чем я”. – Дорогого стоит! Наверное, он не все имел в виду, но один раз так сказал. И я это очень ценю.
     - Между журналистикой и литературой для тебя лично в чем разница?
     – Журналистика хороша тем, что ты имеешь возможность получить жизненный опыт; поездить, пообщаться с людьми, набраться сюжетов. Это – как переход из одного качества в другое. Хотя я знаю массу людей, которые всю жизнь оставались журналистами. Ну, просто потому, что их литература не влечет по разным причинам. Я в какой-то момент начал понимать, что многие вещи я могу сказать иначе – другим языком, не журналистским, где требуется посидеть, поработать над словом, над фразой.
     - Где уже можно что-то придумать, создать художественный образ и не обязательно следовать натуре.
     – Ну, да. Поэтому в какой-то момент я и ушел в очерки. Хотя, признаюсь, что по журналистике я скучаю. И даже переговорил с главными редакторами “Совсека” и “Огонька”, чтобы писать для них какие-то вещи. Есть и темы, за которые хочу взяться. Вот мы говорим о любви. Была такая идея, когда готовилась эта книга, сделать серию очерков небольших с фотографиями про пять русских женщин, про пять историй любви. Причем любви не просто, скажем, к мужу, но о разных проявлениях любви. В русском языке слово любовь – одно, а в греческом – три слова, три понятия: “агапи” – духовная любовь, “филия”, – душевная и “эрос” – сексуальная. Вот я и хотел бы написать о разных проявления любви – очерки о русских женщинах, умеющих любить. Так что к журналистике я еще вернусь…

     … Когда я вышла на улицу, в притихшие переулки московской ночи, снег падал большими мягкими хлопьями. Казалось, немного потеплело. И я подумала, что со старыми друзьями надо видеться чаще. Не только по поводу. Иногда и просто так.

     Татьяна Пынина


Article printed from Новый Вернисаж – Искусство: события и комментарии: http://news.nv.ru

URL to article: http://news.nv.ru/lyubov-do-vostrebovaniya-dmitriya-lixanova/

Copyright © 2009 Искусство: события и комментарии. All rights reserved.