“Настоящий художник должен быть голодным”, “настоящее искусство не должно на себя зарабатывать”, “подлинное искусство не должно продаваться” – такие и тому подобные высказывания мне приходится слышать и читать регулярно.
     Когда это говорит человек, далекий от искусства, я не спрашиваю его, почему он считает, что художник кому-то должен. И не говорю банальности типа – художнику тоже надо кушать. А стараюсь рассказать ему о том, чего он не знает – про художников эпохи Возрождения, таких, как Боттичелли и др., которые в большинстве своем писали свои картины именно, и только на заказ. О Франсиско Хосе де Гойя, других живописцах, писавших на заказ портреты знати. О Пабло Пикассо и Сальвадоре Дали, зарекомендовавших себя не только как великие живописцы, но и как очень успешные арт-менеджеры – продавцы своих картин.
     Рассказываю и о том, что великие русские художники в этом не отличались от своих европейских коллег. Такие известные художники, как Владимир Боровиковский, Илья Репин, Валентин Серов очень много картин писали именно на заказ. Известная российская меценатка княгиня Тенешева в своих воспоминаниях даже порицала Репина за излишне активное, по ее мнению, навязывание своих услуг как портретиста. Действительно ли слишком активно навязывал ей Репин свои услуги, или это она так восприняла с высот своего богатства – установить сейчас непросто. Но в любом случае Репин от этого менее великим в наших глазах не стал, и значение его наследия не уменьшилось. А из тех, кому сегодня известна сама княгиня Тенешева, большинство-то даже и не читало ее воспоминаний, а знает о ней только потому, что – есть ее портрет кисти Репина.
     Были, конечно, и художники, у которых при жизни картины продавались мало, либо за очень маленькие деньги, а то и вообще не продавались. Например, Винсент Ван Гог мечтал, чтобы его картины покупали – увы, при его жизни интереса к ним не было. Но неужели это – хорошо? Тот идеал, к которому должен стремиться каждый художник?
     Кстати, если работа художника не оплачивается, он вынужден тратить силы на зарабатывание денег. То есть своему творчеству он может уделять не все силы, а лишь часть. Ведь таких художников, которые бы имели много денег, или богатых родственников, или абсолютно бескорыстных покровителей, просто так дающих деньги (возьми, а свои работы можешь оставить себе, мне они не нужны) – таких в истории искусства было не так уж и много. А в результате нередко художник работал не в полную силу, не реализовывал полностью свой талант, либо “недосоздавал” картины, – шедевры, – которые мог бы создать, если бы не жестокая борьба за существование – как, например, Алексей Саврасов, да и многие, многие другие живописцы.
     Обычно после того, как человек, не слишком хорошо знающий историю искусства, узнавал об этих и тому подобных фактах, абсурдность подобных высказываний становилась ему самому очевидна. Та абсурдность, которую, в принципе, можно было бы понять, и не зная вообще ничего о художниках, о мировом искусстве, а исходя только из обычного здравого смысла. В самом деле, чем живописец, график, скульптор отличается в своих потребностях, например, от поэта? Или прозаика? От композитора? Музыканта? Артиста? Кинорежиссера? А от инженера-конструктора? Железнодорожника? И др. Он, художник, что – есть не должен? Или ему не нужна крыша над головой? Одежда? И т. п.? Вряд ли. Художник – тоже человек. И хотя талант – если, конечно, он его имеет – отличает его от всех прочих, но только не в том, что он от этого станосится бесплотной тенью, которой уже не нужно есть, иметь жилье, на что-то покупать холсты и краски, мрамор и металл, карандаши и бумагу.
     Есть тут и еще один важный момент. Когда у художника покупают картину или рисунок, это имеет для него значение не только с точки зрения получения средств на жизнь и творчество. Это еще становится своего рода мерилом интереса к художнику со стороны людей – тех самых, для которых он работает. Ведь пишутся картины не для себя – для людей.Так же, как не для себя пишутся стихи и рассказы, играются роли в театре и кино, сочиняется и исполняется музыка, строятся дома и дороги… Похвалить картину, придя на выставку или в мастерскую, может каждый вежливый человек, нравится ли ему на самом деле какая-то картина, или не нравится. А вот отдать за нее свои кровные денежки, повесить на стену в своем доме и изо дня в день на нее смотреть – это уже делают не из вежливости, а только когда действительно понравилось. Хотя бы в тот момент, когда был выбор – лезть за бумажником, или вежливо похвалить и пройти мимо.
     Вот какой увлекательный разговор может родиться из глупой – уж назову вещи своими именами – фразы о том, что художник чего-то там кому-то должен или, наоборот, не должен, или из рассуждений о том, что “коммерческое искусство” хуже, чем “некоммерческое искусство”.
     Но иногда такого рода высказывания мне приходится слышать из уст не инженеров, бизнесменов, врачей и т. п., а… искуссствоведов. То есть от людей, хорошо знающих не только историю искусства, но также – историю арт-менеджмента и арт-бизнеса. Хорошо знающих – но, тем не менее, иногда вдруг начинающих рассуждать об искусстве “коммерческом” и “некоммерческом”, и о долге художника, как они его понимают.
     Что это – манипуляция, попытка заставить художника почувствовать себя сильно провинившимся перед “высоким” искусством, указать ему его место – ниже плинтуса, – с которого ему надобно ввзирать, снизу вверх, на хранителя “высокого искусства”? Например, для того, чтобы он стал более покладистым, более щедрым на подарки, и т. п. Или же это – искреннее недомыслие, неумение понять элементарные вещи, провести логическую цепочку от прошлого к настоящему?
     Однажды на открытии выставки в одном очень уважаемом мной музее я услышал, что коллекция музея насчитывает столько-то десятков тысяч листов графики, подаренных музею самими художниками или их родственниками. Об этом говорилось с гордостью: вот, мол, какие у нас хорошие, добрые, щедрые, бескорыстные люди – взяли и подарили музею.
     А мне подумалось: надо же, чем они гордятся – тем, что не заплатили за хороший, нужный музею, – достойный этого музея, – рисунок. И ведь кому не заплатили – художнику. Или его вдове. Или сыну, дочери. Хотя правильнее было бы гордиться, наоборот, только тогда, когда честно заплатили за труд, за талант – вот создал он шедевр, а мы ему, либо его наследнику, денежки – пусть купит себе покушать, или одежду, или новую мебель, или съездит на курорт отдохнуть, или подлечится, или оплатит обучение детям, или лечение, в случае необходимости…
     Что – музей такой бедный, что нету денег заплатить художнику или его семье? Да как же это может быть – в нашей великой стране, где нефть и другие природные ископаемые, где громадные ресурсы и накопления? Где, в конце концов, давние традиции меценатства? И если уж у музея нет денег на покупку того, что он хочет иметь – так попросите, объявите публично: мол, для приобретения такого-то произведения у такого-то художника нужна такая-то сумма – давайте, уважаемые госслужащие, изыскивайте резервы, да и вы, граждане, скидывайтесь, а то ваши же потомки не увидят в музее лучшие произведения нашего времени.
     А уж если не заплатили – так хоть не бравируйте этим, а скромно промолчите.
     Или я чего-то недопонимаю?

     Николай Ефремов

     Продолжение следует